Боже, храни полярников! В те времена, когда ещё не было слов "акционизм" и "Павленский", а было, например, слово "юродивый", жил поразительный человек по имени Бенджамин Лэй. Бенджамин родился в 1681 году в Колчестере, выучился на перчаточника и, в общем-то, мог бы прожить мирную трудовую жизнь, если бы не неуёмный характер и обострённое чувство справедливости. Прожив довольно бурные 19 лет, в 1710 году Бенджамин оказался в Пенсильвании. Ну и увидел понятно что — торговлю людьми, эксплуатацию, скотские условия существования огромного количества рабов, и всё это с подачи глубоко верующих квакеров.
Ситуация требовала действий более радикальных, чем чтение проповедей и написание памфлетов (которые Лэй, впрочем, и так строчил в режиме бешеного принтера). В первую очередь был необходим личный пример, и Бенджамин отказался от использования продуктов рабского труда: ограничил рацион овощами с собственного огородика и стал носить сшитую своими руками одежду. На этом он не остановился и перешёл к более агрессивной тактике. Перечислять можно долго: стояние полураздетым на морозе перед дверьми квакерского собрания (ведь негров заставляют работать зимой в такой же одежде!), похищение дочки рабовладельцев (а каково, по-вашему, было родителям маленькой африканской девочки, когда её у них отняли?), демонстративный отказ выбраться из канавы, в которую его после очередной художественной акции вышвырнул подмастерье кузнеца (меня может поднять только тот, кто меня сюда бросил!).
Но самым великим перформансом Бенджамина стало его выступление на ежегодной встрече квакеров. Лэй вошел в зал, замотанный в простыню, подождал, пока воцарится тишина (которая, надо полагать, воцарилась мгновенно, так как все поняли, что сейчас произойдёт очередной треш) и проорал обличительную тираду в адрес лицемерных святош. После чего скинул покров, оставшись в военной форме, и проткнул саблей Библию, из которой на потрясённую публику брызнули потоки крови: Thus shall God shed the blood of those persons who enslave their fellow-creatures! (В книге был спрятан пузырь с ягодным соком.)
В фигуре Бенджамина Лэя завораживает всё то же, чему втайне завидуешь в людях и сегодня: удивительная свобода, бесстрашие на грани отбитости, внутренний императив, которому наплевать на враждебность социума, побои и жизнь впроголодь. И даже на кажущуюся бессмысленность пущенной под откос жизни: складывается впечатление, что в какой-то момент община решила никак не связываться с этим психом и просто его заигнорила. В конце концов, до 1790 года, когда община квакеров станет первой организацией, официально выступившей против рабства, и тем более до 1865 года было ещё очень и очень далеко — правда, только по меркам человеческой жизни.
